КОТ ИЗ РЕСТОРАНА

Среди шумных улиц большого города стоит этот старый парк. Когда устанешь от суеты, от множества резких, слуху неприятных звуков, от многолюдья, и захочется тебе тишины и покоя, ты можешь войти в этот парк, и душа твоя обрадуется – так здесь хорошо. Как будто в другой мир ты шагнул прямо от станции метро. Еще минуту назад все мелькало перед глазами, куда-то спешило, шумело, вздорило, а здесь – только тихий шелест вековых деревьев да щебет малых птах, высоко в ветвях. Огромную поляну посреди парка обрамляют старые дворцы – свидетели минувших эпох и перемен. Солнце играет на красно-белом узоре их стен. Горбатый мостик, изящный и кружевной, поднимет тебя над землей, и ты увидишь, как вся эта красота отражается-повторяется в тихой блестящей глади пруда с маленьким островом посередине.
Вьются-разбегаются по влажной весенней земле тропинки, перевитые корнями. И ты, сколько хочешь, можешь бродить среди больших деревьев, просыпающихся под весенними лучами солнца, думать о своем, вдыхать полной грудью чистый бодрящий воздух, наслаждаясь теплом, весной, любуясь красотой Божьего мира.
Одна из тропинок приведет тебя к храму. И подумается, что он всегда тут был, как и эти деревья, как пруды и мостки над ними – так гармонично сочетается золотое сияние крестов над голубыми куполами храма с нерукотворной красотой деревьев, неба, солнца. И колокольные звоны, плывущие по утрам над парком, не нарушают благоговейной его тишины, они так же естественно вплетаются в вечно звучащую над ним музыку покоя и мира – шелест древесных крон и птичьи хоры.
А другая тропа вдруг расширится, выведет на открытое место, и ты невольно остановишься – можно ли идти дальше? Большое красивое здание, обрамленное ровной асфальтированной площадкой, будто кто-то поставил сюда своей волей, раздвинув вековые деревья. Оно красивое, но нездешнее.
Сюда приезжают отдыхать очень деловые люди. Вон сколько больших, черных и блестящих машин стоит на асфальте. Деловым, им ведь тоже иногда хочется тишины и покоя. Только они не задумываются, что там, куда они приезжают на своих красивых машинах, тишина и покой тут же исчезают. Громкая музыка пугает птиц, за ней не слышно шелеста листьев и трав. А когда в небо взлетают тысячи огней фейерверков и воздух разрывают оглушительные взрывы, все вокруг испуганно замирает, и только ранним утром, бывает, снова воцаряется здесь тишина.
Не всем стоит сюда заходить. У парадного входа, где всегда стоит начеку строгого вида человек в темной одежде, выставлена пирамидка с ресторанным меню. Посмотри сначала, а потом подумай, можешь ли ты сюда войти. Читай: «Гусь, лакированный медом…» А дальше цена. Вот то-то и оно…
В этом богатом ресторане, на кухне, где обычно лакировали медом гуся, жил в довольстве и сытости кот по имени Баксик. Кто-то принес его сюда совсем маленьким котенком. Повара выкормили его, и теперь он был большим котом, с густой шерстью персикового цвета, под которой волнами ходили пружинистые мускулы его молодого сильного тела. Еды вдоволь было ему на ресторанной кухне: и от гуся доставалась ему доля, и от курицы, и от огромных телячьих туш. Не надо было охотиться на мышей. Их нужно было просто пугать время от времени, прохаживаясь ленивой походкой между стеллажами большого склада.
Иногда Баксик выходил в зал, где отдыхали деловые люди, садился на подоконник между цветочными горшками и наблюдал за тем, как развлекаются гости. Кто-нибудь из них, размягченный от еды и пития, ласково звал к себе кота. Но тот лишь вальяжно жмурил глаза и тихонько помахивал хвостом – он не любил, когда его тискают и гладят, и никогда не подходил близко к чужим людям.
Однажды приехал в ресторан очень важный гость. Бакс догадался об этом по тому, как суетливо бегали официанты вокруг стола, где расположился этот человек, и даже сам повар вышел из кухни и долго слушал, что говорит ему гость, склонившись к нему всем туловищем и часто кивая головой.
Стол уставили яствами, и гость задумчиво шевелил вилкой то в одной, то в другой тарелке. Видно было, что он очень деловой человек. То и дело нежная мелодия мобильного телефона раздавалась среди тарелок, и гость, не откладывая вилки, подносил к уху серебристую трубку.
Насытившись, он откинулся в мягком кресле и оглядел зал.
Среди густой зелени заморских кустов на окне, величественный, как сфинкс, сидел кот. В сполохах огней загадочно мерцали его зеленые глаза, ухоженная шерсть персикового цвета переливалась благородными волнами. Гость залюбовался представшей перед ним картиной. «Кс-с, кс-с-с…» - тихо позвал он кота. Тот лишь дернул длинным усом и не двинулся с места.
Гость знаком приблизил к себе стоявшего наготове официанта и что-то сказал ему. Тот подошел к Баксику. Кот не убежал – он знал всех, кто работал в ресторане, и никого из них не боялся.
Официант ласково погладил кота, осторожно взял его на руки, тихо приговаривая над самым его ухом: «Баксик, умница, иди сюда… Не бойся, дядя хороший, он тебя погладит только, не убегай…»
Гость, широко улыбаясь, принял кота на руки, усадил его к себе на колени и стал гладить, приговаривая: «Ах, какой кот, краса-а-авец какой… Ну что ты, что ты так напрягся, я тебя не обижу… Как звать-то тебя? Как? Баксик? Ха-ха-ха!… Баксик! Подходящее имя!»
Тут под тарелкой опять зазвучала нежная печальная мелодия. Одной рукой придерживая кота, гость поднял трубку и пророкотал ласково: «У аппарата…» «Что-о!?» - вдруг дико закричал он в ту же минуту. Кот дернулся, но сильная рука обхватила его и прижала вниз. «Сидеть! Это я не тебе!..»
Кошачья морда уткнулась в круглый живот… Бакс, большой, сильный, львиного окраса кот, привыкший гулять сам по себе, сидел в неловкой позе, уткнувшись в живот важного гостя, орущего по телефону, и не мог ничего сделать. Как же так?.. И в следующую секунду, выпростав лапу, он вонзил когти в это мягкое, круглое…
- А-а-а-а! - дико взвыл гость и, схватив кота за загривок, что есть силы швырнул его, не разбирая, куда. Кот шмякнулся на соседний стол, вместе с салатником отлетел в сторону эстрадных подмостков, перевернулся в воздухе и, пружинисто вскочив на лапы, стремглав бросился в открытую дверь.
Официанты кинулись утешать разгневанного гостя, собирать тарелки с пола, подметать салат… Кот в это время был таков.
Он мчался, не разбирая дороги, меж огромных колес и блестящих боков автомобилей, нырнул в прогал между железными прутьями забора и выскочил на влажную тропинку, перевитую корнями деревьев. Он долго летел по тропе, едва касаясь лапами узловатых корней, хмелея от бега и веселого весеннего воздуха.
Вот на пути его показался еще один забор, другой – зеленый, в кружевах и завитках. Кот проскочил в распахнутую калитку, пробежал по двору и скрылся в густых зарослях кустов.
Долго он сидел в кустах, прижавшись к земле и поглядывая по сторонам. В калитку проходили какие-то люди, останавливались возле ступеней, ведущих в большое белое здание, прикладывали сложенные вместе пальцы ко лбу и плечам и тогда только поднимались по ступеням. Кот с любопытством разглядывал людей. Они были не похожи на тех, кто приезжал в ресторан. Веяло от них тишиной и покоем.
Кот сел поудобнее, лизнул лапу и потер за ухом. Он привел в порядок шерсть и решился выйти к ступеням. Раздался удар колокола. Бакс вздрогнул и опять бросился в свое убежище. Он не знал, как ему быть. Люди больше не шли. Тишина воцарилась в большом дворе, окруженном густыми кустами. Кот даже задремал, почувствовав усталость от пережитого.
Через некоторое время люди стали выходить. Сойдя со ступеней, они снова останавливались, оборачивались лицом к входу и опять поднимали ко лбу сложенные в щепотку пальцы. Бакс с любопытством наблюдал за людьми. Ему нравились их лица – они были добрые.
Кот почувствовал, что голоден. Он тихонько двинулся к ступеням, ведущим в открытую дверь.
- О-о! Какой кот! - услышал он над собой чей-то голос. И, странное дело, не испугался, не бросился бежать, а повернул голову и мяукнул. - Красавец какой! Прямо невиданный кот, шерсть какая…
- Петровна, иди сюда, глянь, какой кот! Ты говорила, мыши вас одолели, кота бы на них – вот вам и кот, Господь послал…
- Кушать хочешь, мой золотой, - уже пела над котом Петровна. – Пойдем, милый, в трапезную, я тебе кашки положу… Кашка у нас, милый, молочка-то нет, пост у нас теперь… Вот придет Пасха, разговеемся, а уж пока не обессудь… Звать-то тебя как? А? Ну, будешь у нас Барсик. Нравится тебе? Барсик, Ба-арсик…
Кот не почувствовал разницы в звучании старого и нового имен и тихонько замурлыкал.
В храме (а это ведь был храм, кот об этом не знал) было тихо, закончилась вечерняя служба, на подсвечниках догорали свечи. Тишину нарушали какие-то уютные, добрые звуки: то звякнет ведро, то прожурчит струйка воды, прошелестит холстина по плиткам пола…
Кот вошел в полумрак храма и тихо потерся боком о ножку большой скамьи, стоящей у входа. Незнакомые запахи окружали его, но не пугали.
А в храме, надо сказать, и вправду уже много раз говорили о том, что вот хорошо бы завести кота, разогнать бы этих противных мышей, которые совсем осмелели и грызли все подряд.
Как-то пожертвовал в храм один из благодетелей большое количество пряников. Да-да, бывают и такие жертвы – уж кто что может. Вот было у человека много пряников, он и решил поделиться.
Мыши об этом быстро пронюхали, забрались в кладовку, прогрызли мешки и устроили пир. И ладно бы, взяли один пряник и грызли бы его до конца, так нет. Тот надкусили, другой надкусили… Множество пряников так они попортили.
Люди, когда это обнаружили, очень мышей бранили! А потом, делать нечего, все пряники пришлось перебрать. Уцелевшие разложили в большие стеклянные банки и закрыли плотными крышками. Те, что мыши не догрызли, отдали Петровне – у нее на даче козы, пусть радуются.
Мыши ночью в кладовку пришли, а пряники все в стеклянных банках. Поглядеть можно, а покусать нельзя. Вот вам!
И зловредные мыши совершили в ту ночь террористический акт возмездия. Они пробрались в кабинет батюшки, залезли в шкаф, где хранились у него очень ценные старинные книги, и погрызли все переплеты. Вот ведь до чего додумались!
Батюшка очень расстроился, когда вошел в кабинет и увидел следы мышиного ночного погрома. «Лучше бы они пряники грызли…» - грустно сказал он.
Ну, как тут было не возмечтать о коте!
А вот и он, сам пришел. Да еще такой красавец. Да такой большой, важный, с шерстью львиного окраса. Он только глянет зелеными своими глазами – мышей как ветром сдует.
Так оно и вышло. Кот остался жить в храме. Из Баксика стал он Барсиком. Кормили его здесь, конечно, не так, как в ресторане. В храме-то рыбка не каждый день, не то что гусь, лакированный медом, или медвежатина под соусом из комариных хоботков…
Но это ничего, ничего. Зато какая у кота тут была охота! В прежней жизни он столько не охотился. Уж он припомнил этим канальям батюшкины книги.
А ресторан… Ну, что – ресторан? Ну, приходил поваренок, узнал кота, даже обманным путем однажды утащил его обратно в ресторан. Но Барсик ночью же убежал назад, в храм.
Он по-прежнему не любил, чтобы его брали на руки, не давался гладить и тискать. Но вот – интересная история. Как только в трапезную входил батюшка, кот ползком, на полусогнутых лапах приближался к нему и, ласково мурча, глядел глаза в глаза. Батюшка склонялся над ним, гладил его по упругой спине, говорил что-нибудь доброе, и кот, выгнув спину, довольный, уходил по своим делам. Так повторялось изо дня в день.
- Вот ведь, - умилялись служащие храма, - тварь бессловесная, а туда же… Ведь это он благословение будто просит у батюшки…
- Да-а, Божья тварь, всякое дыхание да хвалит Господа… - радовались люди, глядя на кота.