воскресенье, 3 октября 2010 г.

ВЫХОД ОКЕАНА

Она уже который день все капризничала. Отец едва сдерживал раздражение - она же никогда не была такой капризной, дочка! Говорила тихим голосом, смотрела кроткими голубыми глазами, никогда не спорила, ни с матерью, ни с отцом, была послушной и ласковой. Отец любил ее и называл маленькой принцессой. И баловал, как мог. Что сделаешь – поздний ребенок. Поздние дети – они такие… драгоценные! Все счастье мира будто сосредоточено в них.
Он смотрел иногда на нее, маленькую копию своей молодой жены, и думал: за что ему это счастье? Был он немолод, много испытал в своей долгой жизни. Были в ней и счастливые обретения, и тяжелые потери. Он много и трудно работал, и теперь был в состоянии составить счастье, так, как он его понимал, своей жене, которая была намного моложе его, и дочке, маленькой принцессе, которую просто обожал.
И вот сейчас, в канун Нового года, он привез их в эту теплую страну, на берег океана, чтобы отметить праздник здесь, среди пальм, под жарким солнцем, на горячем песке, слушая шелест ласковых волн. Там, на Родине, - снега и морозы. А здесь – солнце и теплые волны океана.
Им предложили на выбор несколько номеров – пожалуйста, вот домик у самого пляжа, волны едва не достигают ступеней. Вот повыше, у подножия горы. А если хотите, можете подняться на самый верх – отсюда хорошо виден океан…
- Хочу на самый верх! – требовательно сказала дочка, и отец удивленно посмотрел на нее. Что-то новое было в ее интонации. И потом – она перебила взрослого человека. И не дождалась, пока отец спросит, что она думает.
- Хочу на самый верх! – повторила она капризным голосом, в котором чувствовался вызов.
- Туда высоко подниматься, - мягко возразила жена. – Жарко… Представь себе, каждый день мы будем спускаться и подниматься по несколько раз…
- Ничего! – резко ответила дочка. – Ты сама говорила, что папе надо больше двигаться. Вон у него какой живот.
Он не узнавал свою дочь. Что с ней? Про живот – это уже почти грубость.
Он недоуменно посмотрел на жену.
- Устала… Она устала от перелета. Давай уж скорее определимся с номером, - сказала жена, поглаживая светлую головку дочки.
- Ну, хорошо, - ответил он. – На самый верх, так на самый верх.
И они стали подниматься по ступеням.
Устроившись в своих комнатах и немного отдохнув, они спустились вниз, в ресторан. В фойе у фонтана стояла темноволосая, тонкая, как лозинка, девушка и пела, аккомпанируя себе на гитаре.
Было просторно, прохладно, комфортно. И все опять стало, как прежде. Ласково светились голубые озерца дочкиных глаз. Сидела рядом красавица жена, на которую восхищенно поглядывали с соседних столиков. Пейзаж за стеклами огромных, во всю стену окон открывался потрясающий – бесконечный океан, волны которого едва колыхались у берега, кроткие и голубые, как дочкины глаза.
- Ну, пойдем, посмотрим, какую они нам предлагают культурную программу, - весело сказал отец, когда закончился ужин.
- О, цирковые выступления! Дочка, пойдем смотреть на слонов? Завтра после обеда у них шоу со слонами.
- Пойдем, - тихо ответила дочка.
- А вот еще они предлагают экскурсию на автобусе. Ты как?
- Нет, не хочу на автобусе!
- Почему?!
- Не хочу никуда ехать, хочу купаться.
- Так мы и будем купаться! Но не всю же неделю только купаться. Завтра сходим на слонов, послезавтра поедем на экскурсию.
- Не хочу на экскурсию! – капризно повторила дочь.
Отец опять едва подавил в себе раздражение. Он не понимал, что все-таки с ней. С чего вдруг ей не хочется на экскурсию? Интересно же! Даже ему интересно, хоть он много всего в жизни повидал.
Ну, ладно, поживем, увидим. В конце концов, у них еще семь дней впереди.
На следующий день после обеда они отправились на шоу со слонами. Усатый дрессировщик бегал по круглой сцене и что-то гортанно выкрикивал, улыбаясь и кланяясь зрителям. Он подбегал к слону то с одного, то с другого бока, то поглаживал хобот, то касался палочкой огромной серой ноги. Но слон почему-то не слушался дрессировщика. Они топтался на месте, громко трубил, поднимая вверх хобот, и все поворачивался задом к публике, заставляя хозяина извиняться и кланяться. Публика хохотала, видя тщетные попытки дрессировщика заставить слона выполнить хоть один номер. Слон не слушался и все! Он не просто поворачивался задом к публике, он все время норовил уйти с подмостков за ширму, из-за которой выглядывали удивленные люди. Они что-то кричали, что-то показывали отчаянными жестами, но слон упрямо шел к ним, за кулисы. И в конце концов совсем ушел, не поклонившись публике. Не желал он сегодня выступать!
- Капризничает он сегодня, да, дочка? – отец обнял ее и прижал к себе. – У вас с ним сегодня плохое настроение. Или у тебя уже хорошее?
- У меня – хорошее! – весело ответила девочка. – А у него, может быть, болит живот? Вон он у него какой большой… Может быть, он объелся бананов?
- Ну, ладно, пойдемте купаться, - сказал, поднимаясь, отец. – Я думаю, что шоу все-таки состоялось. Какое у этого дрессировщика было лицо! Он его и так, и этак, а он идет себе и идет за кулисы: «Не желаю выступать!»
На сцену вышел расстроенный дрессировщик и стал извиняться и кланяться. В конце он прибавил, что зрители могут получить в кассе деньги обратно, потому что представления не получилось. Но все разошлись, продолжая смеяться. Никто не пошел в кассу за деньгами.
Солнце, пальмы, океан! Стоит ли портить себе настроение из-за капризного слона!
И все пошли на пляж.
- Мамочка, посмотри, обезьянки! – дочка показывала на гору. По крутому склону вверх карабкалась целая стая обезьян. – Куда это они?
- Да мало ли куда? У них свои дела, - не открывая глаз, отвечала мать.
- О, посмотри! Еще и еще! Тут их целая туча. И все бегут куда-то наверх.
- Да как ты их разглядела? Это же так далеко. Я, например, не вижу. Мало ли что там виднеется. Может, это и не обезьянки совсем. Ну, хорошо, хорошо… Они тоже, как и ты, наверное, любят смотреть сверху на океан, - смеясь, сказал отец и легонько подергал беленький локон, спиралькой спускающийся из-под белой кружевной шляпки. – Ну, что, принцесса, поедем завтра на экскурсию?
- Ну, я же тебе сказала – я не хочу на экскурсию!..
- Хорошо, хорошо! Больше не буду! Давайте загорать и купаться…
Ночью, когда родители думали, что дочка уже спит, она вдруг позвала их тихонько.
- Ма, па… Как вы думаете, куда так поспешно убегали обезьяны?
- А ты что не спишь? Вот охота тебе была думать про обезьян! У них своя жизнь, свои привычки. Может, там, наверху, самые вкусные бананы…
- Нет… Мне показалось, что они от кого-то убегали…
- Спи… Все равно мы у них ничего не спросим…
Наутро проснулись отчего-то вялые, долго валялись в постелях и даже не пошли на завтрак. Первым все же поднялся отец.
- Ну, вставайте, сони! – скомандовал он. – В постели мы могли и в Москве поваляться. А тут – солнце, пляж. Быстро, в душ – и на пляж!
И он пошел показывать пример, как надо все делать быстро, энергично и весело.
- Так, вы продолжаете лежать? – удивился он, выходя с полотенцем из душа. – Я вас не понимаю! Все, я спускаюсь, вам даю пятнадцать минут, и чтобы через пятнадцать минут обе были на пляже. Если уж мы не едем на экскурсию, что очень жаль, - прибавил он, хватая дочку за маленькую розовую пятку.
- Ну, папа! – вскрикнула она.
- А что? Вот тебя спросят, ты была в далекой стране, а что ты там видела? А, что? Песок, море, пальмы? Но все это есть и в других местах. Надо же посмотреть то, что есть только здесь!.. Ну, ладно, ухожу. И жду вас через пятнадцать минут.
Он спустился к пляжу. Берег уже пестрел людьми. Впрочем, были и свободные зонтики. Он выбрал место поудобнее из тех, что были, и с удовольствием растянулся на горячем лежаке. Недалеко от себя услышал русскую речь. Мужчина разговаривал с кем-то по телефону. Он поздоровался с ним, когда тот закончил.
- Мои, жена с дочкой, уехали на экскурсию, - сообщил сосед. – Я сегодня холостой. Может, партию в шахматы, у меня есть маленькие.
- Не возражаю. А мои все никак не соберутся, в номере еще. Тоже хотели на экскурсию, да дочка уперлась: не хочу и все. Перемена климата, капризничает, а так она у меня просто золотая девчонка.
И они стали расставлять фигуры на шахматной доске.
- Сегодня слышал разговор в холле. Торговец из магазина, где сувениры разные, говорил своему напарнику, что… как они называются…ну, что-то вроде местных цыган, вдруг снялись с места и всем своим большим семейством двинулись в горы. Он сказал, что это нехорошо. Они просто так не уходят в горы. Тихо он это говорил, почти шепотом, но я близко стоял. Другой его прервал и палец к губам приложил, кивнул в мою сторону. К чему бы это, как вы думаете?
- Да кто его знает… У них тут свои порядки. Нам-то что?
- Нет, может, землетрясение какое или что…
- Да вряд, сообщили бы… Однако, что-то долго нет моих. Вечно копаются.
- Жена молодая, красивая? – спросил, хитро улыбаясь, сосед.
- И молодая, и красивая…
- Ну вот, сидите и ждите. Макияж, маникюр, прическа – без этого же они не могут выйти на люди…
- Да-да, - ответил он рассеянно и опять посмотрел на часы.
Едва он дотянул до конца партии, которую проиграл.
- Ну, ничего, - весело прокомментировал сосед. – Не везет в игре, повезет в любви!
- Пойду, потороплю их, иначе они так и не выберутся из номера.
И он пошел по ступеням, поглядывая вверх и раздраженно думая о том, что из-за каприза дочери вынужден бегать туда-сюда по этой высокой лестнице.
«Вон у тебя какой живот!» - вспомнился ему ее звонкий голосок, и он еще сильнее рассердился.
Резко открыл он дверь, шагнул в комнату. Жена, действительно, сидела у туалетного столика и наводила красоту на красоту.
Дочка сидела вполоборота на подоконнике и смотрела то на мать, то на океан, мирно плескавшийся внизу.
- Ну, и долго вы будете еще собираться! – прогремел он.
- Папа, папа, смотри! – вскричала дочь. – Смотри – океан идет!
Он бросился к окну, схватил девочку в охапку.
Внизу, точно, шел океан. Огромный, необозримый, он выступал на сушу, где еще несколько минут назад царили солнце, нега и безмятежный покой.
Он шел, вбирая в себя все, что попадалось на пути. Лежаки, зонтики, люди, пальмы, лодки – все это было маленькими соринками на пути невообразимой массы воды, которая хлынула на беззаботный берег. Как бумажные, складывались и скрывались под водой нижние отели, как игрушечные, переворачивались автомобили и летели в общий адский котел, кипевший свирепой пеной. И смертный крик сотен людей, сливаясь с бешеным ревом зеленой воды, наполнил пространство до небес.
И дойдя до известного только ей предела, отхлынула гигантская волна, далеко-далеко отошла, грозно рыча, как разъяренный зверь. Унесла за собой все собранное на земле, а оставила на гладком песке то, что вынесла с собой из взбесившейся пучины. И те, кто сберегся от первого выхода океана, побежали по этому песку, потрясенные, глядели на выброшенное им, и все шли, шли, вслед за ушедшей волной, как завороженные.
Они думали, что он больше не вернется, океан.
Но он вышел еще раз. И тех, кто смотрел заворожено на его приношения, тоже накрыл гигантским своим языком, и увлек в кипящую бездну, словно там дожидалась их ненасытная пасть…
Отец потрясенно смотрел вниз, где разворачивалась невиданная фантасмагория. Вода поглощала, сокрушая и унося с собой один уровень отелей за другим. И только их высоты не достигла…
Он прижимал к себе легкое тельце дочки и не в силах был вымолвить ни слова.
Почему-то представлялись ему маленькие шахматные фигурки, вертящиеся в бешеной волне…
А сосед!.. Там, где они еще несколько минут назад, сдвинув два лежака, разыгрывали шахматную партию, теперь, бешено ревя, отступал океан…
На следующий день они узнали, что и автобус с экскурсией слизнула океанская волна и, с силой ударив его об отвесный берег, унесла в бушующий ад.
Если бы они могли улететь на следующий же день! Но нет. Чашу эту предстояло испить до конца. И видеть растерзанный берег, и бездыханные тела, возвращенные океаном, и горе, горе, горе людей.
А в холле все пела тоненькая, как тростинка, девочка с темными волосами и печальными карими глазами. Хотелось сказать ей: не пой… Но она не могла замолчать, у нее был контракт. И только когда почти все разъехались с курорта, она зачехлила гитару.
- Теперь поеду в свою деревню, - сказала она печально. – Там у нас в семье погибли пятеро…
«Господи! – думал отец, сидя в кресле самолета и обнимая за плечи уснувшую на его груди дочку. – То, что Ты скрыл от мудрых или считающих себя мудрыми, то открыл этим малым… Ведь она трижды спасла нам всем жизнь…»
Из далекой жаркой страны самолет нес их туда, где в белых снегах лежала страна Россия, и где по всем храмам в эту пору шли усердные службы зимнего поста, и молилось, готовясь встретить Рождество Христово, малое Божье стадо, отлагая до времени веселье и праздность.

Комментариев нет:

Отправить комментарий