Из цикла «Святочные рассказы»
Если бы это было чистое поле, то видно было бы, как стоят по южной границе района храмы, в нескольких километрах друг от друга – Преображенский, Михайловский, Рождественский, «Отрады и Утешения». Но поля здесь перемежаются лесами, а дорога по ним вьется-петляет, пересекает железную дорогу, то теряется за крутым поворотом, то опять выстреливает на ровное поле. Здесь тише, чем в других местах, на дороге от храма до храма не так много машин, и ты можешь ехать небыстро, со скоростью повозки, обозревая окрестности, любуясь красотой Божьего мира, особенно ранним утром, когда все вокруг дышит чистотой, умиротворением, новизной начавшегося дня.
По такой дороге хорошо и не ехать, а идти пешком. Вот выйти спозаранку, и шагать, никуда не торопясь, размышляя о вечном.
У меня есть кум, а у него жена, которую я зову кумой.
Так вот, рассказывала мне кума, как однажды она так отправилась в Михайловский храм на вечернюю службу, пешком. Шагать ей предстояло довольно далеко, поэтому вышла она чуть ли не с утра. Было это на вешнего Николу. Но май в том году был похож на октябрь – холодно, дождливо. Вот и в этот день, только моя кума отшагала несколько километров, как начался дождь. Идет кума, молится: хоть бы кто-нибудь на машине догнал да подхватил. Каждому звуку мотора за спиной радуется: вот, наконец… Ехали все же редкие машины в ту сторону. Но пролетали мимо, не останавливаясь. Кума промокла до нитки. В голове уже не просто молитва – крик безмолвный: «Человек, где ты?!..» А порой и не безмолвный, а самый настоящий крик вырывался у нее. «Ну, где же ты, человек!.. Остановись! Помоги мне!..» - взывала она, перекрывая шум дождя, который только припускал.
Вот опять послышался шум мотора. Кума оглянулась и увидела знакомую машину. Сосед по даче ехал со своим семейством. Автомобиль остановился. Открылась задняя дверца. Внутри сидели люди, но можно было подвинуться… Все стали уговаривать маленькую девочку, сидящую с краю, потесниться немного и посадить тетю, которая промокла и замерзла. Но девочка упрямилась. Ее еще поуговаривали и отступились. В сердцах захлопнули дверцу и поехали дальше. А кума пошла. «Эх, человек… Где ты, человек…» - повторяла она шепотом замерзшими губами.
Она даже не оглянулась, когда опять услышала за спиной звук приближающейся машины. Но легковушка, слегка обогнав путницу, остановилась. Распахнулась дверца. За рулем сидел мужчина с бородкой.
- Садитесь, - сказал он негромко.
- Я вся вымокла… - пробормотала кума. – Я вам испачкаю сиденье…
- Садитесь, - повторил водитель, не поворачивая головы. И тон у него был такой, что кума молча подчинилась.
Она отогревалась в тепле и без конца повторяла, что совсем уже было пропала на этой лесной дороге, замерзла, промокла до нитки. Все звала человека, который бы помог, да все проезжали мимо. Вот один только и нашелся человек…
Водитель не отвечал, вел машину, сосредоточенно глядя перед собой.
Вот и село Михайловское. Дорога раздваивалась. К храму надо было ехать направо.
- Можно остановиться здесь, - робко сказала кума. – Я дальше пешком, тут недалеко.
- Я знаю, - ответил водитель и повернул направо.
Вскоре он остановился у церкви.
- Спасибо вам большое! Спасибо… - повторяла кума, выходя из машины. – Как зовут вас, скажите, я помолюсь…
- Николай, - коротко ответил мужчина и захлопнул дверцу. Через мгновение машина исчезла из виду.
Дома она рассказала эту историю мужу.
- Это Николай Угодник тебе помог, точно это он был, - посмеялся муж. И оба они благодарили Бога, что так вовремя послал на помощь куме доброго человека.
А спустя полгода им пришлось опять вспомнить эту истории.
Снова ехали они по лесной дороге. Только теперь по ту и другую сторону ее стоял зимний застывший лес. Днем слегка оттаяло, а к вечеру подморозило, и колеи блестели в свете фар. Одно неосторожное движение – и машину занесло. Еще мгновение, и старый москвич съехал в придорожную канаву, засыпанную снегом.
Кума по обыкновению стала было ругаться. Мы же всегда знаем лучше, как надо было бы, чтобы ничего такого не было. Муж ее молча вышел из машины, достал из багажника лопату и стал откидывать снег, понимая, что в этом не много пользы.
Их окружала полная темнота и полное безмолвие белого зимнего леса.
Кума, поругавшись, вышла на обочину и стала молиться. Муж все кидал и кидал слежавшийся снег.
Взошла луна и осветила печальную группу: старенький москвич, уткнувшийся в сугроб; водитель, отчаянно пытающийся его откопать; хрупкая фигурка женщины, замершая на обочине…
И вдруг вдали, в черноте ночи появились два блестящих глаза. Они стремительно приближались, и вот уже стал слышен шум мотора.
Кума окликнула мужа. Но он и сам уже слышал, как гудит приближающаяся машина. Они оба встали на обочину, ожидая спасение. Вернее, надеясь, что это именно спасение грядет к ним в ночи.
Когда машина поравнялась с бедствующими путниками, они увидели, что это… эвакуатор. Но не успели и охнуть, как из кабины выскочил средних лет мужчина в клетчатой толстовке. Он сноровисто размотал трос, молча подцепил легковушку, в мгновение ока вытянул ее из сугроба, и так же ловко убрал трос на место. Он так быстро все это проделал, что они едва успели крикнуть, пока он не захлопнул дверцу кабины:
- Как зовут тебя, добрый человек?..
- Николай,- коротко ответил тот. Взревел мотор, и эвакуатор покатился дальше по темной дороге, освещая спящие в белых снегах деревья по ту и другую стороны.
Кум мой с женой онемели и еще какое-то время стояли молча, глядя вослед удаляющейся машине…
Чудные места в южной стороне нашего района, красивые, тихие. В любое время года они хороши. И когда стоят по обочинам серебристые вербочки, и когда зеленым коридором шумят по обе стороны дороги налитые силой леса, и когда осыпаются они золотом по осени, и в белом зимнем безмолвии прекрасны они.
И по временам ездят по этим чудным местам Николаи. И если вдруг взлетит над дорогой безмолвный отчаянный зов, так тут же на этом глухом пути и является помощь - авто с водителем по имени Николай.
Комментариев нет:
Отправить комментарий